Горяинов С. М.: Станислав-Август Понятовский и Великая Княгиня Екатерина Алексеевна
Глава VII.

Глава VII.

Хотя великая княгиня съ некотораго времени имела основанiе не доверять Льву Александровичу Нарышкину {Въ запискахъ Екатерины мы читаемъ, что Нарышкинъ одно время былъ подъ влiянiемъ Ивана Ивановича Шувалова, который посоветовалъ ему сблизиться съ великимъ княземъ, такъ какъ благорасположенiе его могло принести ему более выгоды, чемъ дружба съ Екатериной, которую не побили ни императрица, ни великiй князь. Екатерина въ своихъ запискахъ жалуется на то, что Нарышкинъ стахъ невыносимъ и грубъ. -- Соч. Имп. Екатерины, XII, 1, стр. 390 и 391.}, но, въ виду нахожденiя Бернарди въ заключенiи, ей пришлось, по словамъ Понятовскаго, прибегнуть къ посредничеству Нарвшкина, чтобы возобновить съ нимъ сношенiя. Они стали столь же частыми, какъ прежде; впрочемъ, произошло некоторое сближенiе между княгинею и императрицей, что дало даже надежду, что она вполне благосклонно отнесется въ ихъ близости.

"Эта надежда еще более способствовала моему выздоровленiю,-- пишетъ Понятовскiй,-- чемъ лекарства Бургава. Но, однако, оно подвигалось такъ медленно, что когда я поехалъ встречать за несколько верстъ отъ. С. -Петербурга прiезжавшаго тогда принца Карла Саксовскаго, мой другъ Ржевускiй узналъ меня съ трудомъ. Движенiе и весна скоро меня поставили на ноги". Этотъ принцъ Карлъ, любимый сынъ Августа III, прiезжалъ съ надеждой получить, съ согласiя Елисаветы, Курляндское герцогство на место Бирона, въ случае его невозвращенiя изъ ссылки. "Мое семейство и я -- пишетъ Понятовскiй -- считали этотъ проекть незаконнымъ, но такъ какъ онъ не былъ еще известенъ, а единственною целью путешествiя выставлялось простое желанiе представиться императрице до выступленiя въ походъ въ рядахъ ея войскъ, то я счелъ своею обязанностью оказать сыну моего государя самое почтительное вниманiе. Онъ былъ изящной наружности, очень ловокъ во всехъ физическихъ упражненiяхъ, и хотя очень плохо воспитанъ, но казался превосходствомъ въ сравненiи съ великимъ княземъ, который почувствовалъ очень скоро свое неравенство съ нимъ, къ тому же усмотрелъ съ негодованiемъ въ немъ врага прусскаго короля" {По словамъ Екатерины, принцъ Карлъ ничего не значилъ самъ по себе и не былъ вовсе воспитанъ; кроме танцевъ и охоты, онъ ничего не зналъ. Онъ самъ сказалъ ей, что онъ во всю свою жизнь не пользовался ни одной книгой, за исключенiемъ молитвенниковъ, которые ему дарила его мать. Прiехалъ онъ съ большой свитой, въ числе которой были князь Любомирскiй, графъ Потоцкiй, коронный писарь графъ Ржевускiй, князья Сулковскiе, графъ Эйнзидель и многiе другiе. При немъ состоялъ въ качестве наставника генералъ-маiоръ Лашиналь. -- Соч. Имп. Екат. II, т. XII, 1, стр. 391.

отклонить этотъ прiездъ,-- если же онъ былъ неизбеженъ, то просилъ отложить его до конца поста, такъ чтобъ онъ совершился не ранее 3-го (11-го) апреля, о чемъ Понятовскiй написалъ состоявшему при принце генералъ-маiору де Лашиналь (письма отъ 3-го (14-го) и 6-го (17-го) марта). Такъ какъ прiездъ сталъ неизбеженъ, то начали готовиться къ прiезду принца; на его встречу поехалъ въ Нарву церемонiймейстеръ Олсуфьевъ и самъ Понятовскiй собирался его встретить (письма 17-го (28-го) марта, 20-го (31-го) марта). Затемъ, 30-го марта (10-го апреля) онъ выехалъ и 31-го марта (11-го апреля) прiехавъ въ одной карете съ нимъ, между 5--6 часами вечера, въ дому Ивана Ивановича Шувалова, где ему была отведена квартира (письма 10-го и 11-го апреля (30-го и 31-го марта). Согласно предварительно выработанному церемонiалу, принцъ по прiезде послалъ съ извещенiемъ о семъ графа Эйнзиделя къ вице-канцлеру и генералъ-маiора де Лашиналь (de La Chinal) къ графу Александру Шувалову; со стороны императрицы и великихъ князей явился поздравить принца съ прiездомъ гофмаршалъ Гоiовкинъ. Вице-канцлеръ прiехалъ въ тотъ же день известить принца, но императрица не могла ему еще дать аудiенцiи по случаю болезни глаза. 1-го (12-го) апреля явились къ принцу оба посла, маркизъ де Лопиталь и графъ Эстергази; онъ ихъ принялъ, стоя, и разговаривалъ съ ними въ продолженiе получаса (письмо 2-го (14-го) апреля). После аудiенцiи у императрицы она высказала похвалы принцу и пожаловала ему подарокъ, стоющiй, какъ говорили, отъ 60 до 80 тысячъ рублей. Принцъ своимъ обращенiемъ и поведенiемъ заслужилъ одобренiе всего общества (письма 10-го (21-го), 14-го (25-го) апреля, 22-го апреля (2-го мая). Въ честь его давались балы и маскарады; такъ напр., 7-го iюня у графа Кирилла Разумовскаго, 11-го iюня у графа Петра Шувалова, а 16-ro iюня онъ переехалъ въ Петергофъ, где находися императорскiй дворъ, оттуда онъ ездилъ 23-го iюня въ Кронштадтъ, сопровождаемый Понятовскимъ. При отъезде Елисавета Петровна ему пожаловала знаки ордена св. Андрея Первозваннаго; уехалъ онъ 3-го (14-го) iюля) (письма 9-го (20-го), 12-го (28-го), 16-го (27-го) iюня, 24-го iюня (4-го iюля), 8-го (14-го) iюля).}.

употреблялъ на развлеченiй у себя на дому. Онъ особенно много фехтовалъ; при этомъ упражненiи онъ несколько разъ состязался на рапирахъ съ знаменитой кавалершей д'Эонъ {Д'Эонъ (Charles, Généviève, d'Eon de Beaumont, 1728--1810), известный французскiй авантюристъ, который выдавалъ себя за женщину, прiезжалъ въ С. -Петербургъ въ качестве агента Людовика XV.}, которая тогда была въ С. -Петербурге, какъ кавалеръ, принадлежавшiй въ свите французскаго посла де Лопиталь, и носила драгунскiй мундиръ. Понятовскiй состязался съ нимъ, или съ нею, на рапирахъ, далекiй отъ мысля иметь подозренiе насчетъ ея пола, который, какъ говорили, былъ известенъ Елисавете. Одинъ изъ кавалеровъ, принадлежавшiй къ свите принца Карла, былъ молодой саксонскiй графъ Эйнзидель, который соединялъ въ себе самую прелестную наружность съ самыми привлекательными нравственными качествами. Саксонскiй резидентъ въ С. -Петербурге, Прассе {Екатерина пишетъ про него, что онъ оказывался часто осведомленнымъ о разныхъ мелкихъ особенностяхъ, и удивляясь откуда онъ могъ ихъ узнать. Несколько спустя, открылся этотъ источникъ: онъ былъ любовникомъ жены вице-канцлера Воронцова, Анны Карловны, рожденной Скавронской; последняя была очень дружна съ женою церемонiймейстера Самарина, у которой графиня виделась съ Прассе. -- Сочиненiя Имп. Екатерины, т. XII, 1, стр. 400.}, который считалъ себя обязаннымъ завидовать Понятовскому и который былъ великимъ фатомъ, наговорилъ графу сперва на него, какъ будто его пристрастiе въ Англiи совратило его съ пути, указаннаго его обязанностями; но, скоро разубедившись, Эйнзидель призналъ правоту Понятовскаго, донесъ своему двору, защищая его, и вступилъ съ нимъ въ дружескiя отношенiя.

"Я не могу вспомнить -- пишетъ Понятовскiй -- безъ самаго искренняго сожаленiя о томъ, что такая личность сделалась безполезною своей родине и свету, вследствiе фанатизма этого разветвленiя секты гернгутеровъ, называемаго die Stillen im Lande (тишайшiе въ стране), въ которое онъ вдался, очертя голову, можетъ быть, по причине наследственнаго разстройства, которымъ поражена была его мать. Я жилъ съ нимъ на одной квартире во время маленькой поездки, которую мы сделали вместе съ принцемъ Карломъ въ Шлиссельбургъ {Въ письмахъ къ Брюлю Понятовскiй описываетъ поездку въ Шлиссельбургъ, которая совершилась съ 13-го по 20-е мая; при отъезде императрица подарила принцу соболю шубу и муфту, по случаю господствовавшей холодной погоды. Поездка была очень прiятна принцу. -- Письма графу Брюлю 12-го (28-го) и 19-го (30-го) мая.}, съ целью посмотреть на каналъ.

"Заметивъ хожденiе вокругъ васъ, то взадъ, то впередъ, одного изъ придворныхъ лакеевъ, котораго приставили къ службе принца, мы спросили, наконецъ, у него о причине его поведенiя, и после того, какъ мы ему сделали подарокъ, онъ намъ чистосердечно ответилъ: "Я очень занятъ; я определенъ заместителемъ шпiона на все путешествiе, такъ какъ кондитеръ, который былъ главнымъ шпiономъ, занемогъ". Этотъ маленькiй анекдотъ служитъ доказательствомъ духа и нравовъ этого двора въ то время. Понятно, что ни принцъ, ни кто-либо изъ насъ не могъ подать поводъ къ политическому безпокойству, въ особенности въ томъ месте и при этой поездке, которая, впрочемъ, состоялась съ графомъ Иваномъ Чернышевымъ во главе и въ которой участвовали вместе съ нами вдвое более русскихъ разнаго ранга, чемъ иностранцевъ {Такъ какъ въ это время содержался въ Шлиссельбурге несчастный императоръ Іоаннъ Антоновичъ, и даже стража не знала, кто онъ такой, то этимъ объяснятся те предосторожности, которыя были приняты при появленiи принца Карла съ многочисленной свитой.}. Но Петръ I сказалъ, что нужно фискалить, и фискалили по важнымъ и второстепеннымъ предметамъ. Въ мое время я виделъ, какъ въ Россiи действовали по наставленiямъ Петра I, точно такъ же, какъ во времена кардинала Ретца поступали въ Испанiи относительно тысячи предметовъ не вследствiе размышленiя и сообразно съ существовавшими обстоятельствами, но въ виду того, что такъ поступали во времена Карла V.

"Такъ какъ самымъ красивымъ изъ свиты принца Карла былъ безпрекословно графъ Францискъ Ржевускiй, бывшiй тогда короннымъ писаремъ, то Елисавета не была равнодушной къ его чарамъ; но ревнивое вниманiе Ивана Шувалова воспрепятствовало этой зарождавшейся страсти. Даже произошелъ случай, который едва не произвелъ прискорбное столкновенiе. Однажды, после обеда, мы собрались у Ивана Шувалова въ числе несколькихъ поляковъ и немногихъ русскихъ; я, къ моему несчастiю, предложилъ развлечься игрой, называемой "сокретаремъ". Каждый, получивъ, карточку съ названiемъ одного изъ такихъ игроковъ, долженъ былъ написать на ней измененнымъ почеркомъ все, что ему вздумалось бы насчетъ того, имя котораго стояло на карточке. По прочтенiи перваго распределенiя оказалось, что первая карточка содержала имя Ивана Шувалова, и на ней было написано: "Кто основательно съ нимъ знакомъ, признаетъ, что онъ не заслуживаетъ дружбы честнаго человека". Взбешенный Шуваловъ сталъ грозить виновнику этого оскорбленiя, и я виделъ по его глазамъ, что онъ подозревалъ въ томъ Ржевускаго. Я ему сказалъ тогда: "Я вамъ не скажу, кто написалъ эти слова, хотя я это заметилъ, но я ограничусь уверенiемъ, что въ этомъ не участвовалъ ни одинъ изъ польскихъ гостей". После некотораго молчанiя я увидалъ, что Шуваловъ и Иванъ Чернышевъ вступили въ объясненiя. Мы узнали потомъ, что Чернышевъ призналъ себя написавшимъ эти слова по той причине, что Шуваловъ ему не услужилъ, какъ онъ разсчитывалъ, для полученiя милости, которой онъ добивался у государыни, хотя Шуваловъ былъ ему обязавъ благопрiятнымъ содействiемъ въ интриге съ одной женщиной, въ которой императрица испытывала всегда сильную ревность. Чернышевъ держалъ Шувалова въ страхе изъ-за этого секрета, почему последнiй постарался замять, какъ могъ лучше, слухи объ этомъ происшествiи, которое Чернышевъ вызвалъ нарочно. -- Однимъ изъ техъ, которые составляли свиту принца Карла, былъ Браницкiй {Графъ Ксаверiй Петровичъ Браницкiй, коронный великiй гетманъ, впоследствiи россiйскiй генералъ-отъ-инфантерiи, женатъ на Александре Васильевне Энгельгардтъ, племяннице князя Потемкина, умеръ въ 1819.}, ныне великiй гетманъ. Тогда еще молодой, онъ уже былъ известенъ двумя походами, которые онъ сделалъ съ отличiемъ въ качестве добровольца въ рядахъ австрiйскихъ войскъ, въ свите того же принца Карла. Съ момента своего прiезда въ Петербургъ онъ выразилъ мне такое сильное желанiе прiобрести мою дружбу и такимъ особеннымъ рыцарскимъ образомъ, что мне пришло въ голову испытать ее въ одномъ странномъ похожденiи, въ описанiю котораго я приступилъ.

"Вследствiе оборота, который приняло дело канцлера и всехъ тогдашнихъ обстоятельствъ при с. -петербургскомъ и варшавскихъ дворахъ, мое пребыванiе здесь становилось все более и более щекотливымъ для меня, почему я нашелъ нужнымъ, путемъ отпуска, удалиться на некоторое время изъ Россiи, чтобы вернуться обратно, когда время и место укажутъ {Графъ Брюль уведомилъ Понятовскаго, что король желаетъ, чтобъ онъ былъ посломъ на предстоявшемъ сейме; ходатайствуя передъ Брюлемъ, чтобъ это место было на нимъ обезпечено королемъ (письмо 22 апреля (2 мая) 1758), Понятовскiй доноситъ, что онъ разсчитывалъ выехать въ конце iюня изъ С. -Петербурга и просилъ Брюля осведомиться у канцлера Воронцова, признавалъ ли онъ пребыванiе его, Понятовскато, въ С. -Петербурге до этого срока полезнымъ для службы короля, или же оно принесетъ, по мненiю вице-канцлера, вредъ интересамъ Августа III (письмо 5 (16) iюня 1768 г.).}. При такомъ намеренiи я участилъ свои посещенiя въ Оранiенбаумъ, где тогда находился великокняжескiй дворъ, въ особенности съ техъ поръ, какъ мое пребыванiе въ Петергофе по случаю прiезда туда принца Карла приближало меня на две трети къ цели моихъ поездокъ {Великокняжеская чета переехала въ Оранiенбаумъ въ субботу 30 мая 1758 г., четыре дня спустя после второго свиданiя Екатерины съ императрицей (письмо графу Брюлю 2 (18) iюня); императорскiй дворъ переселися въ Петергофъ въ субботу 13 iюня, принцъ же Карлъ переехалъ 16 (27), а вместе съ нимъ и Понятовскiй (письмо 16 (27) iюня).}. Вследствiе счастливой до той поры привычки переодеваться и пользоваться всеми подходящими средствами для совершенiя подобныхъ поездокъ, я до такой степени не усматривалъ опасности въ нихъ, что 6 iюля (26 iюня) я решился отправиться въ Оранiенбаумъ, не условившись заранее съ великой княгиней, какъ я это делалъ всегда, и нанялъ, какъ обыкновенно, маленькую крытую повозку, которою правилъ извозчикъ, не знавшiй, кто я; на запяткахъ сиделъ мой переодетый вестовой, который всегда меня сопровождалъ и прежде. Въ эту ночь (которая въ Россiи и не была таковою) мы, къ несчастью, встречаемъ въ Оранiенбаумскомъ лесу великаго князя со всей его свитою; все были навеселе. На вопросъ, кого онъ везетъ, извозчикъ отвечаетъ, что не знаетъ -- кого. Мы проезжаемъ, но фрейлина Елисавета Воронцова {Графиня Елисавета Романовна (1789--1792), камеръ-фрейлина и кавал. дама ордена св. Екатерины, потомъ жена ст. сов. Александра Ивановича Полянскаго.}, бывшая съ великимъ княземъ, выражаетъ предположенiя, которыя до такой степени приводятъ его въ дурное расположенiе {По донесенiямъ французскаго посла Лопиталя Петръ опасался посягательства на свою жизнь.}, что когда я, пробывъ несколько часовъ съ великой княгиней, вышелъ изъ отдаленнаго павильона, который она тогда занимала, я увидалъ себя въ несколькихъ шагахъ отъ него настигнутымъ тремя всадниками съ саблями въ рукахъ, которые, схвативъ меня за шиворотъ, повели въ такомъ виде къ великому князю. Узнавъ меня, онъ просто велелъ моимъ провожатымъ идти за собою. Насъ повели некоторое время по пути, идущему къ морю. Я думалъ, что мне уже пришелъ конецъ; но на берегу повернули направо, къ другому павильону. Тамъ на определенный и ясный вопросъ великаго князя я ответилъ отрицанiемъ. Онъ сказалъ: "Говорите правду; если вы ее скажете, все можетъ устроиться; если же вы будете отрицать, вы плохо проведете свое время". -- "Я не могу -- ответилъ я -- утверждать, что я сделалъ что-либо, когда я этого не делалъ". После сего онъ пошелъ въ соседнюю комнату, где, казалось, онъ советовался съ своею свитою. Скоро вернувшись обратно ко мне, онъ сказалъ: "Хорошо, такъ какъ вы отказываетесь говорить, вы останетесь здесь до новаго приказанiя",-- и оставилъ меня со стражей у дверей въ комнате, где, кроме меня, находился его генералъ Брокдорфъ. Мы хранили глубокое молчанiе два часа, по прошествiи которыхъ вошелъ графъ Александръ Шуваловъ, двоюродный братъ любимца Елисаветы. То былъ великiй инквизиторъ, начальникъ того страшнаго судилища, которое называли въ Россiи Тайной Канцелярiей. Какъ будто для того, чтобъ увеличить тотъ ужасъ, который возбуждало одно названiе его должности, природа наделила его нервными подергиванiями, страшно безобразившими его лицо, къ тому же некрасивое, всякiй разъ, какъ онъ погружался въ занятiя, поглощавшiя его вниманiе. Изъ его появленiя я понялъ, что императрица была осведомлена о происшедшемъ. Онъ пробормоталъ въ смущенiи несколько словъ, изъ которыхъ я скорее угадалъ, чемъ понялъ, что онъ просилъ объяснить ему, что случилось. Не входя въ подробности о томъ, я ему сказалъ: "Вы поймете, я думаю, милостивый государь, что для чести вашего двора важно, чтобы все это кончилось съ возможно меньшей оглаской и чтобы вы меня отпустили отсюда какъ можно скорее". -- "Вы правы,-- пробормоталъ онъ, такъ какъ къ тому же онъ заявился,-- я сделаю о томъ распоряженiе". Онъ вышелъ и менее чемъ черезъ часъ вернулся сказать, что мне подана карета, въ которой я могъ вернуться въ Петергофъ. То былъ плохой маленькiй экипажъ, весь въ зеркалахъ, или, скорее, въ стеклахъ, со всехъ сторонъ, въ виде фонаря. Въ такомъ мнимомъ инкогнито я пустился медленно въ путь въ шесть часовъ утра, среди белаго дня, на двухъ лошадяхъ, по глубокому песку, вследствiе котораго время въ пути мне показалось безконечно долгимъ. Не доехавъ до Петергофа, я велелъ кучеру остановиться и, отославъ карету, пешкомъ сделалъ остальную часть пути, въ плаще и шапке, нахлобученной до ушей. Могли меня принять за разбойника, но все-таки моя фигура должна была менее обращать вниманiе любопытныхъ, чемъ эта невозможная карета. Пришедши къ деревянному строенiю, въ которомъ я жилъ, вместе съ несколькими кавалерами изъ свиты принца Карла, въ маленькихъ низкихъ комнатахъ перваго этажа, все окна коего отворены, я не захотелъ войти черезъ дверь, во избежанiе встречи съ кемъ-нибудь. Мне вздумалось пройти въ мою комнату черезъ окно, но я ошибся въ окне и, спрыгнувъ, очутился въ комнате моего соседа, генерала Роникера {Графъ Михаилъ Александровичъ Роникеръ (1728--1802).}, котораго брили. Онъ принялъ меня за привиденiе; мы оба стояли несколько минутъ въ недоуменiи и молчали, затемъ разразились громкимъ смехомъ. Я ему сказалъ: "Не спрашивайте меня, откуда я прихожу, а также, почему я вошелъ черезъ окно, но, какъ добрый соотечественникъ, дайте мне ваше честное слово не разсказывать обо всемъ этомъ". Онъ мне далъ слово, и я вошелъ спать, но напрасно. Я провелъ два дня въ самомъ сильномъ смущенiи. Я хорошо виделъ по наружности, что мое приключенiе стало известнымъ, но никто не заговаривалъ со мною про него.

"Наконецъ, великая княгиня нашла способъ передать мне записку, изъ которой я увидалъ, что она успела заручиться расположенiемъ графини Елисаветы Воронцовой. Черезъ два дня великiй князь съ супругой и всемъ своимъ дворомъ прiехалъ въ Петергофъ, чтобы тамъ провести Петровъ день, придворный праздникъ въ честь основателя императорской резиденцiи {Этотъ день въ 1768 г. приходился на понедельникъ. Екатерина пишетъ въ своихъ запискахъ, что когда попался Понятовскiй, генералъ Брокдорфъ предложилъ его убить. Левъ Александровичъ Нарышкинъ посоветовалъ его передать графу Александру Ивановичу Шувалову; последнiй его передалъ своему зятю (графу Гаврiилу Ивановичу Головкину) и уехалъ въ Петергофъ. Иванъ Ивановичъ Шуваловъ посоветовалъ своему двоюродному брату отпустить Понятовскаго, что онъ и сделалъ. Графъ Александръ Шуваловъ разсказалъ о происшедшемъ Екатерине на следующiй день; она ничего о томъ не знала. Великаго князя, когда онъ пришелъ къ Екатерине, уже успели уговорить, такъ какъ не желали огласки. Онъ предложилъ ей повидаться съ Елисаветой Воронцовой, которая пришла къ великой княгине, пролежавшей въ постели целый день, въ виду удрученнаго своего состоянiя. На следующiй день вечеромъ, т. -е. 28 iюня, Екатерина получила черезъ Александра Шувалова записку императрицы, которая ее просила не огорчаться и прiехать, какъ ни въ чемъ не бывало, въ Петергофъ на Петровъ день. Екатерина ответила, выразивъ ей свою живейшую благодарность. Въ Петергофе графъ Ржевускiй сказалъ великой княгине, что, по словамъ ея друга, черезъ посредничество де ла-Греле (Лагренэ, французскiй живописецъ) и графа Браницкаго все устроится; они ему ответила "Скажите вашему другу, что я нахожу этотъ конецъ со всехъ смешнымъ, и что эта гора родила мышь". Затемъ она передаетъ, какъ, вернувшись съ ужина, она пошла спать; между двумя и тремя часами утра она услышала, какъ отдергиваютъ занавесь ея кровати, и она проснулась; то былъ великiй князь, который сказалъ ей, чтобъ она встала и следовала за нимъ. "И вотъ мы все трое лучшiе друзья на свете,-- пишетъ Екатерина. -- Великiй князь до отъезда графа Понятовскаго проводилъ два-три вечера въ неделю въ кружке и пилъ мое англiйское пиво". -- Сочин. Имп. Екатерины II, т. XII.}. При дворе въ этотъ день состоялся балъ; танцуя менуэтъ съ Елисаветой Воронцовой, я ей сказалъ: "Вы могли бы некоторыхъ осчастливить". "Это уже почти сделано,-- ответила она;-- приходите въ часъ ночи вместе съ Львомъ Александровичемъ къ павильону "Монплезиръ", где остановились ихъ высочества, въ Нижнiй садъ". Пожавъ ей руку, я пошелъ советоваться съ Львомъ Александровичемъ Нарышкинымъ. Онъ мне сказалъ: "Приходите, вы меня найдете у великаго князя". Я былъ некоторое время въ раздумьи, потомъ я сказалъ Браницкому: "Согласны ли вы рискнуть прогуляться со мною въ эту ночь въ Нижнемъ саду? Богъ знаетъ, куда васъ заведетъ прогулка; но, по всему вероятiю, она кончится хорошо". Онъ сразу соглашается, и мы приходимъ въ условленный часъ и къ условленному месту. Въ двадцати шагахъ отъ гостиной я встречаю Елисавету Воронцову, которая мне говорятъ: "Нужно, чтобы вы подождали здесь еще несколько времени, такъ какъ у великаго князя есть еще гости, которые курятъ съ нимъ трубку и отъ которыхъ онъ желаетъ сперва отделаться, чтобы потомъ видеться съ вами". Она несколько разъ ходила подслушать, не пришелъ ли моментъ, котораго мы ожидали. Наконецъ, она мне сказала: "Войдите",-- и вотъ великiй князь весело подходитъ ко мне со словами: "Не означаетъ ли это верхъ глупости, что меня во-время не посвятили въ тайну? Если бы ты это сделалъ, не произошла бы вся эта ссора". Я сознался во всемъ (какъ можно было думать), и тотчасъ же сталъ восхвалять глубину военныхъ распоряженiй его высочества, отъ которыхъ мне было некуда деться. Это ему очень польстило и привело его въ доброе расположенiе духа... На следующiй день все на меня стали лучше смотреть. Иванъ Ивановичъ Шуваловъ говорилъ мне прiятныя вещи, Воронцовъ делалъ то же самое. Я однако имелъ случай заметить, что все это било не столь ясно, и что пора мне уезжать {Страница 64 !!!!!Текст испорчен!!!!!Понятовкаго графу Брюлю отъ 2 (13) iюля видно, что въ !!!!!Текст испорчен!!!!!алъ изъ Петербурга и на прощанiе получилъ орденъ !!!!!Текст испорчен!!!!! Понятовскiй пишетъ, что онъ прощался вместе съ принцемъ и думалъ выехать черезъ три недели. Такимъ образомъ, его отъездъ долженъ былъ совершиться около 28--25 iюля стараго стиля.}. Я уже напередъ имелъ разрешенiе и, наконецъ, нужно было покинуть Петербургъ. Мое путешествiе было очень несчастливо; все приключенiя, которыя могутъ замедлить путешественника, случились со мною".

жена князя Казимира подъ-канцлера литовскаго и каштеляна виленскаго.}.