Приглашаем посетить сайт |
Анненский (annenskiy.lit-info.ru)
|
Глава IV
Амур, казалось, свил себе прочное гнездо при Молодом дворе, но преопасные стрелы его не ранили Великую Княгиню. Из Раева перекочевали в Москву, а на зиму вернулись в Петербург, и всё было то же: игра словами, французские стишки, остроумные буриме, "почта влюблённых", когда пажи разносили от одного к другому девизы - красивые бонбоньерки, то в виде сердца, то в виде апельсина, и в них были вложены нежные записочки с объяснениями в любви.
Теперь это называется флиртом, тогда этого слова не знали, но сущность была та же самая - любовь, нежное ухаживание, украденные поцелуи.
Екатерина Алексеевна оставила ученье, чтение философов и историков - у неё тоже на уме были шалости и шутки. И так в праздности и безделье прошло два года. Великой Княгине шёл двадцать третий год. Она была в полном расцвете её особенной, не блестящей, но несказанно милой красоты. Чоглоков был без ума от неё, и ухаживания его уже не на шутку раздражали Великую Княгиню. Кирилл Разумовский был постоянен в своём молчаливом преклонении перед нею, и только Великий Князь точно ничего не замечал. У него было увлечение - ветреная и глупая девчонка, новая фрейлина Екатерины Алексеевны - Елизавета Романовна Воронцова.
Стрелы Амура по всем направлениям носились и всё не попадали в Екатерину Алексеевну, всё не ранили её невинное молодое сердце. Мария Симоновна была в отчаянии. Она знала, что Государыня серьёзно гневалась, что заботливо ею составленная инструкция была пренебрежена и не выполнена.
В эту зиму ко двору Великой Княгини был назначен новый камергер, молодой ещё человек - Сергей Васильевич Салтыков.
На представлении его Великой Княгине Екатерина Алексеевна задержала свой взгляд на свежем, гладко выбритом лице молодого человека. За ним стояла сияющая, праздничная какая-то Мария Симоновна. Весь вид её говорил: "Ну что, ужели не угодила?.. Посмотрите, какой херувимчик и какой вместе с тем смелый, отчаянный человек..."
- Как поживает ваша жена?.. - спросила Великая Княгиня. - Я давно не вижу при дворе Матрёну Павловну.
- Благодарю вас, Ваше Высочество, моя жена чувствует себя совсем хорошо.
И оба замолчали. Точно легло между ними что-то новое, не испытанное ещё Великой Княгиней. Екатерина Алексеевна вдруг вспыхнула, протянула руку Салтыкову и неожиданно кончила аудиенцию.
Едва Салтыков вышел из зала, Мария Симоновна подошла к Великой Княгине и вкрадчиво спросила:
- Ваше Высочество, как понравился вам наш новый камергер?..
- Очень... Он прекрасен, как день. Мне кажется, что лучше, умнее и красивее его нет никого не только при нашем, но и при Большом дворе.
- О!.. Ваше Высочество!.. Не только это... Он знатнее всех. Вы знаете, Салтыковы в свойстве с Императорским Домом. Мать Императрицы Анны Иоанновны из рода Салтыковых.
- Oh, c'est formidable!.. {Ах, это поразительно!.. (фр.)} А какая красавица его молодая жена.
- Вы помните её? Брак по любви... И кто бы подумал...
- А что?
- О, пустяки! По городу эхи бродят. Не ладно живут молодые Салтыковы.
- Oh, c'est epouvantable!.. {Ах, это ужасно!.. (фр.)} Как любят у нас такие сплетни...
- Ваше Высочество, мир на сём стоит. Делать нечего, вот и перемываем друг другу косточки.
С этого дня Салтыков стал ежедневным посетителем салона Великой Княгини и участником всех игр её Молодого двора. Он не скрывал своих чувств к Великой Княгине, и однажды при игре в почту маленький паж подал Великой Княгине девиз - картонный апельсин, очень искусно сделанный. В нём было настоящее объяснение в любви. Это не понравилось Великой Княгине, показалось ей дерзким и неуместным. Великая Княгиня отозвала Салтыкова в угол гостиной. Её лицо пылало от гнева и смущения, она начала по-французски выговаривать дерзновенному. Салтыков слушал Екатерину Алексеевну, не спуская с неё смелых красивых глаз:
- Простите, Ваше Высочество... Я не думаю отказываться от того, что вам писал. Всё - правда. Я вас люблю.
- Люблю!.. Люблю!.. Это слово повторяется при мне постоянно. Но что из этого?.. На что вы рассчитываете?..
- На взаимность... Ваше Высочество!
- Ваше Высочество, я не посмел бы ничего сказать... ни позволить себе, если бы не верил в силу любви... Она всемогуща... Ваше Высочество, живёшь один раз... Подумайте, надев мужской костюм, накинув плащ... Кто вас узнает?.. Никем не замеченная... Вы чувствуете, сколь многи и разнообразны наслаждения любви, сопряжённые с опасностью...
- Молчите... Стыдитесь, граф... Мне ли вы говорите сие... Подумали ли вы о вашей прелестной жене, на которой, говорят, вы женились по страсти?.. И она так любит вас и так вам преданна... Что сказала бы она, если бы услышала ваши слова?..
- Ваше Высочество, ни вы, да и никто не знает правды в наших семейных делах... Мы умеем скрывать то, что у нас происходит.
- Как?! Вы станете утверждать, что вы не любите вашей жены? Полно, граф, непозволительная страсть ослепляет вас.
- Не всё то золото, что блестит, Ваше Высочество. За минуту ослепления я дорого заплатил.
- C'est formidable!.. Стыдно так говорить.
- Ваше Высочество, когда узнаешь подлинную любовь всякая другая меркнет, гаснет, исчезает и остаётся пустое и страшное место. Я как путник в пустыне, я жаждал и вдруг увидел прекрасный родник. Я хочу прильнуть к нему жадными устами и пить хрустальную живую влагу красоты и ума...
- Вы слишком дерзновенны, граф.
- Пускай!.. Я люблю вас - оным всё сказано и всё оправдано.
- Скольким красавицам вы говорите так.
- Одной вам, Ваше Высочество, ибо краше вас не знаю.
- Оставьте, граф. Вас не переспоришь. Наш разговор слишком долог. Великий Князь смотрит на нас...
Великая Княгиня в негодовании встала и пошла в другой угол гостиной, где играли в лото. Великий Князь поднял от фишек глаза на неё. Странен и тяжёл был его взгляд, Великая Княгиня прочитала в нём ревность, и первый раз она опустила глаза перед мужем.
Наступил сентябрь - время полеванья - охотничьих утех. Чоглоков устроил на Крестовском острове охоту на зайцев. Из Летнего дворца Великая Княгиня и приглашённые охотники отправились на остров на шлюпках.
В золотой оправе осенних берёз стоял крестовский лес. Запах сухого листа, мха, грибов и свежесть широкого взморья опьяняли. День на редкость был красив. Издали повизгивания собак и ржанье лошадей были слышны. Великая Княгиня задержалась с посадкой на лошадь, и только паж оправил её амазонку, как затрубили рога, подала голос гончая, к ней примкнула другая с подвыванием, и охота, увлекая за собою неопытного пажа, понеслась, погнала по лисице. Екатерина Алексеевна осталась одна и, не желая скакать, шагом поехала по тонкой зелёной просеке. Сзади неё кто-то нагонял её карьером. Думая, что это кто-нибудь из доезжачих, Великая Княгиня не оглядывалась. Лошадь нагнала её и круто была осажена.
- Ваше Высочество!..
На широком нарядном турецком караковом жеребце рядом с нею оказался Салтыков в шёлковом дымном кафтане.
Рога далеко звучали, и слышно было, как неслись за лесом охотники. Вокруг Великой Княгини было как в запертом храме. Тишина и безлюдье. Неслышно по мокрому мху ступали лошади. В глубине просеки ложился туман. Голова кружилась от свежего, напоённого лесным ароматом воздуха. Не думая ни о чём, Великая Княгиня ехала рядом с Салтыковым.
- Ваше Высочество, не будьте слишком жестоки. Верю в вашу милость. Вот вам моя голова... Никто никогда не узнает о том счастье, которое вы мне подарите. Верьте - я умею хранить тайну.
Великая Княгиня молчала. Молодой густой лес непроницаемой стеной отделял их от охоты. Острее и сильнее был запах потревоженного конскими ногами мха и гриба.
- Ваше Высочество, не губите меня. Успокойте мою страсть.
Великая Княгиня низко опустила голову.
- Ваше Высочество, дайте хотя уверенность, что вы не совсем равнодушны ко мне... Я чувствую, что это так...
Великая Княгиня подняла голову. Её глаза сияли. В них была любовь, которую уже не могла она скрыть. Но она владела собою. Холодно, спокойно и строго она сказала:
я попрошу вас оставить в покое.
- Ваше Высочество, вы любите другого...
- Я - жена Великого Князя... И довольно.
- А нет... Нет... Это не то... Не то... Вы любите другого.
- Оставьте меня.
- Неужели я хуже Чоглокова?
- Полноте, граф. Вы сами знаете, сколь вы милы и дороги моему сердцу.
- Кирилл Григорьевич?..
- Ценю в нём его прямоту, честность и верность мне... Он к тому же не чета вам - примерный муж и семьянин. Берите с него пример.
- Лев Нарышкин?
- Неужели толстый Большой Пётр?
- Он хорошо поёт.
- Да... у каждого таланты!.. Но... скажите всё-таки?.. Захара Чернышёва вы любите больше, чем меня?..
- Вы несносны. Настойчивость ваша меня изводит. Ну, хорошо, я скажу вам: вы нравитесь мне больше других. Что из этого?.. Я прошу вас оставить меня. Что могут подумать обо мне?.. Наше отсутствие вдвоём может быть замечено и дурно истолковано. Вы знаете, как люди злы.
- Вы забываете, что у меня есть муж, что он здесь и что вы - соперники. Он влюблён в меня больше вашего.
- Н-ну!.. Скажите мне... Одно...
- Ничего не скажу - уезжайте...
- Я не уеду от вас до тех пор, пока не услышу от вас самих, что вы неравнодушны ко мне.
Екатерина Алексеевна звонко и весело смеялась.
- Хорошо, запомните - слово дано...
Салтыков дал шпоры и помчался к опушке.
- Нет!.. Нет... - крикнула ему вслед Великая Княгиня.